Стихи, свои и любимые чужие

[Nameless One]

ПЕС ДУГЛАС

В нашу комнату Вы часто приходили,
Где нас двое: я и пес Дуглас,
И кого-то из двоих любили,
Только я не знал, кого из нас.

Псу однажды Вы давали соль в облатке,
Помните, когда он заболел?
Он любил духи и грыз перчатки
И всегда Вас рассмешить умел.

Умирая, Вы о нас забыли,
Даже попрощаться не могли...
Господи, хотя бы позвонили!..
Просто к телефону подошли!..

Мы придем на Вашу панихиду,
Ваш супруг нам сухо скажет: «Жаль»...
И, покорно проглотив обиду,
Мы с собакой затаим печаль.

Вы не бойтесь. Пес не будет плакать,
А, тихонечко ошейником звеня,
Он пойдет за Вашим гробом в слякоть
Не за мной, а впереди меня!..

1917

к/ф «Великий воин Албании Скандербег», 1954 г. Роль дожа Венеции.

ПАНИ ИРЕНА
Ирине Н-й

Я безумно боюсь золотистого плена
Ваших медно-змеиных волос,
Я влюблен в Ваше тонкое имя «Ирена»
И в следы Ваших слез.

Я влюблен в Ваши гордые польские руки,
В это кровь голубых королей,
В эту бледность лица, до восторга, до муки
Обожженного песней моей.

Разве можно забыть эти детские плечи,
Этот горький, заплаканный рот,
И акцент Вашей польской изысканной речи,
И ресниц утомленных полет?

А крылатые брови? А лоб Беатриче?
А весна в повороте лица?..
О, как трудно любить в этом мире приличий,
А, как больно любить без конца!

И бледнеть, и терпеть, и не сметь увлекаться,
И, зажав свое сердце в руке,
Осторожно уйти, навсегда отказаться
И еще улыбаться в тоске.

Не могу, не хочу, наконец – не желаю!
И, приветствуя радостный плен,
Я со сцены Вам сердце, как мячик, бросаю.
Ну, ловите, принцесса Ирен!



«Алеко Дундич» 1957 – роль генерала Жобера

ДЖИММИ

Я знаю, Джимми, Вы б хотели быть пиратом,
Но в наше время это невозможно.
Вам хочется командовать фрегатом,
Носить ботфорты, плащ, кольцо с агатом,
Вам жизни хочется отважной и тревожной.

Вам хочется бродить по океанам
И грабить шхуны, бриги и фелуки,
Подставить грудь ветрам и ураганам,
Стать знаменитым черным капитаном
И на борту стоять, скрестивши гордо руки...

Но, к сожалению... Вы мальчик при буфете
На мирном пароходе «Гватемале».
На триста лет мы с Вами опоздали,
И сказок больше нет на этом скучном свете.

Вас обижает мэтр за допитый коктейль,
Бьет повар за пропавшие бисквиты.
Что эти мелочи, когда мечты разбиты,
Когда в двенадцать лет уже в глазах печаль!

Я знаю, Джимми, если б были Вы пиратом,
Вы б их повесили однажды на рассвете
На первой мачте Вашего фрегата...
Но вот звонок, и Вас зовут куда-то...
Прощайте, Джимми, – сказок нет на свете!

Я возьму на себя смелость выставить на суд зрителей всего лишь тексты (ах как они проигрывают без аккордов и вокала ), но склонен спорить что это лучше нынешней попсы на несколько порядков.

Эх, как это звучит в его вокале

[Nameless One]

Навеяно просмотром фильма

Белла Ахмадулина.

По улице моей который год
звучат шаги - мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.

Запущены моих друзей дела,
нет в их домах ни музыки, ни пенья,
и лишь, как прежде, девочки Дега
голубенькие оправляют перья.

Ну что ж, ну что ж, да не разбудит страх
вас, беззащитных, среди этой ночи.
К предательству таинственная страсть,
друзья мои, туманит ваши очи.

О одиночество, как твой характер крут!
Посверкивая циркулем железным,
как холодно ты замыкаешь круг,
не внемля увереньям бесполезным.

Так призови меня и награди!
Твой баловень, обласканный тобою,
утешусь, прислонясь к твоей груди,
умоюсь твоей стужей голубою.

Дай стать на цыпочки в твоем лесу,
на том конце замедленного жеста
найти листву, и поднести к лицу,
и ощутить сиротство, как блаженство.

Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и - мудрая - я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.

И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.

И вот тогда - из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

1959

[Interim]

Вот... подумалось - а вдруг кого-нибудь улыбнет?

ЖЕЛТАЯ КОШКА

Желтая кошка гуляет по городу
Эта кошка такая одна на земле
На ней нет ошейника, у нее нету повода
Эта кошка гуляет сама по себе

Желтые лапы идут по асфальту
Желтые лапы идут по траве
У кошки нет компаса, у кошки нет карты
Кошка просто гуляет сама по себе

Эта кошка не плачет, не хмурится
Эта кошка не носит часы
Кошка-Солнце гуляет по улицам
Улыбаясь себе в усы

Ksenia Blondie, 2006

[puzo]

а я вот тут тоже придумал стихотворение, уже неделю хожу и его всё про себя рассказываю, чтобы хоть с кем-нибудь поговорить

итак - стихи про героев очень маленького роста :


а враги гора горою,
мимо нас глядят устало.
они вовсе не герои,
но огромные как скалы.

и холодные, как льдины -
не воюют, а скучают.
мы бы всех их победили,
только нас не замечают.

только нас не замечают
из-за разницы в размерах.
и за это нас прощают -
очень маленьких, но смелых.

[Albatron]

2puzo:
Гномы?

[johnvb]

2puzo:
класс!

[puzo]

наверно гнумы, хотя ктож его поймёт, етого макаревича, что он думал, когда сочинял

[Nameless One]

А вот что-то мне вспомнилось детское. полез порыл на гугле. Господи сколько мешаннины, болтовни, мнений перестроечных угодников. И как мало соизмеримого чувства. Так, чтобы знали "Что были люди в наше время"

Смерть пионерки

Грозою освеженный,
Подрагивает лист.
Ах, пеночки зеленой
Двухоборотный свист!

Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек.
Говорить не можешь -
Губы горячи.
Над тобой колдуют
Умные врачи.
Гладят бедный ежик
Стриженых волос.
Валя, Валентина,
Что с тобой стряслось?
Воздух воспаленный,
Черная трава.
Почему от зноя
Ноет голова?
Почему теснится
В подъязычье стон?
Почему ресницы
Обдувает сон?

Двери отворяются.
(Спать. Спать. Спать.)
Над тобой склоняется
Плачущая мать:

- Валенька, Валюша!
Тягостно в избе.

Я крестильный крестик принесла тебе.
Все хозяйство брошено,
Не поправишь враз,
Грязь не по-хорошему
В горницах у нас.

Куры не закрыты,
Свиньи без корыта;
И мычит корова
С голоду сердито.
Не противься ж, Валенька,
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

На щеке помятой
Длинная слеза.
А в больничных окнах
Движется гроза.

Открывает Валя
Смутные глаза.

От морей-ревучих
Пасмурной страны
Наплывают тучи,
Ливнями волны.

Над больничным садом,
Вытянувшись в ряд,
За густым отрядом
Движется отряд.
Молнии, как галстуки,
По ветру летят.

В дождевом сиянье
Облачных слоев
Слово очертанье
Тысячи голов.

Рухнула плотина,
И выходят в бой
Блузы из сатина
В синьке грозовой.

Трубы. Трубы. Трубы.
Подымают вой.
Над боьничным садом,
Над водой озер,
Движутся отряды
На вечерний сбор.

Заслоняют свет они
(Даль черным-черна),
Пионеры Кунцева,
Пионеры Сетуни,
Пионеры фабрики Ногина.

А внизу склоненная
Изнывает мать:
Детские ладони
Ей не целовать.
Духотой спаленных
Губ не освежить.
Валентине больше
Не придется жить.

- Я ль не собирала
Для тебя добро?
Шелковые платья,
Мех да серебро,
Я ли не копила,
Ночи не спала,
Все коров доила,
Птицу стерегла, -
Чтоб было приданое
Крепкое, недраное,
Чтоб фата к лицу -
Как пойдешь к венцу!
Не противься ж, Валенька!
Он тебя не съест,
Золоченый, маленький,
Твой крестильный крест.

Пусть звучат постылые,
Скудные слова -
Не погибла молодость,
Молодость жива!

Нас водила молодость
В сабельный поход,
Нас бросала молодость
На кронштадский лед.

Боевые лошади
Уносили нас,
На широкой площади
Убивали нас.

Но в крови горячечной
Подымались мы,
Но глаза незрячие
Открывали мы.

Возникай содружество
Ворона с бойцом, -
Укрепляйся мужество
Сталью и свинцом.

Чтоб земля суровая
Кровью истекла,
Чтобы юность новая
Из костей взошла.

Чтобы в этом крохотном
Теле - навсегда
Пела наша молодость,
Как весной вода.

Валя, Валентина,
Видишь - на юру
Базовое знамя
Вьется по шнуру.

Красное полотнище
Вьется над бугром.
"Валя, будь готова!" -
Восклицает гром.

В прозелень лужайки
Капли как польют!
Валя в синей майке
Отдает салют.

Тихо подымается,
Призрачно-легка
Над больничной койкой
Детская рука.

"Я всегда готова!" -
Слышится окрест.
На плетеный коврик
Упадает крест.

И потом бессильная
Валится рука -
В пухлые подушки,
В мякоть тюфика.

А в боьничных окнах
Синее тепло,
От большого солнца
В комнате светло.

И, припав к постели,
Изнывает мать.

За оградой пеночкам
Нынче благодать.

Вот и все!

Но песня
Не согласна ждать.

Возникает песня
В болтовне ребят.

Подымает песню
На голос отряд.

И выходит песня
С топотом шагов

В мир, открытый настежь
Бешенству ветров.

1932

[Nameless One]

И вот его же

Птицелов

Трудно дело птицелова:
Заучи повадки птичьи,
Помни время перелетов,
Разным посвистом свисти.

Но, шатаясь по дорогам,
Под заборами ночуя,
Дидель весел, Дидель может
Песни петь и птиц ловить.

В бузине сырой и круглой,.
Соловей ударил дудкой,
На сосне звенят синицы,
На березе зяблик бьет.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Три манка — и каждой птице
Посвящает он манок.

Дунет он в манок бузинный,
И звенит манок бузинный, —
Из бузинного прикрытья
Отвечает соловей.

Дунет он в манок сосновый,
И свистит манок сосновый,—
На сосне в ответ синицы
Рассыпают бубенцы.

И вытаскивает Дидель
Из котомки заповедной
Самый легкий, самый звонкий
Свой березовый манок.

Он лады проверит нежно,
Щель певучую продует, —
Громким голосом береза
Под дыханьем запоет.

И, заслышав этот голос,
Голос дерева и птицы,
На березе придорожной
Зяблик загремит в ответ.

За проселочной дорогой,
Где затих тележный грохот,
Над прудом, покрытым ряской,
Дидель сети разложил.

И пред ним — зеленый снизу,
Голубой и синий сверху—
Мир встает огромной птицей,
Свищет, щелкает, звенит.

Так идет веселый Дидель
С палкой, птицей и котомкой
Через Гарц, поросший лесом,
Вдоль по рейнским берегам.

По Тюрингии дубовой,
По Саксонии сосновой,
По Вестфалии бузинной,
По Баварии хмельной.

Марта, Марта, надо ль плакать,
Если Дидель ходит в поле,
Если Дидель свищет птицам
И смеется невзначай?

1918

Это несколько веселее У меня рука тянет поднять кружку

[LaXeL]

Во!... сам написал... депресняк был...

[LaXeL]

Во!... сам написал... депресняк был...


Сижу стеная я от боли той душевной,
Что не даёт заснуть в ночной тиши
Пугающей, своим чувством... Пронизывающим
да глубины души... будто говаря - Не ДЫШИ!!

Не спиши подняться вверх,
Рискуеш опуститься вниз,
Не смей в мечтаниях своих
Упоминать о местах чужих...

А то шрапнелью ранят тебя в душу,
И ты умреш... один... в тиши,
Изнывая от боли где-то в сердце
После короткого... последнего пути...

А мне уже некуда идти,
Я в четырёх стенах квартиры...
Буд-то заперт черт возьми!!!
Быть может... я умираю... о любви...

[Antagonist]

2LaXeL:


Присоединённое изображение

[Nameless One]

2LaXeL: Э, не у меня одного по весне обострение депрессухи, ну ничего скоро будет лето, поедем на рыбалочку Там деревня, девки - весело будет, Я обожаю проводить вторую часть отпуска не на модных курортах а под Вологдой, вот там грибы

А, нащет стихов, ну не шедевр, как тут сказать, ты их обкатай, подумай "моим стихам как драгоценным винам - настанет свой черед" так надо думать чтобы так сказать, или наооборот.

И очень надо, ИМХО, ценить это "исскуство слагать буквы"

Ну и так мимоходом, опять смотрел вчера Рублева. Это поэма в черно-белых кадрах. Режем друг друга, но при этом встают соборы.

[Nameless One]

Вот как сказать о стихах? Это должно быть чувство красоты и идеала в душе, к которому как по ассимптоте можно стремиться, но догнать нельзя, увы Из, почитаемой многbми восточной традиции я сравнил бы это с острием меча, стального, вспомните как выгялядит инстументальная сталь. У кого нет в душе ничего какие тут стихи Се ля ви

Хочется верить мифу, что если у Иппокрены вы увидите коня, вам повезло.

[Hearty]

Очень ритмично и складно
===========================
- Отдать тебе любовь?
- Отдай.
- Она в грязи!
- Отдай в грязи.
- Я погадать хочу!
- Гадай.
- Ещё хочу спросить!
- Спроси.
- Что если постучусь?
- Впущу.
- А если позову!
- Пойду.
- А если там беда!
- В беду.
- А если обману!
- Прощу.
- Спой, прикажу тебе!
- Спою.
- Запри для друга дверь.
- Запру.
- Убей, скажу тебе!
- Убью.
- Умри, скажу тебе!
- Умру.
- А если узел?
- Разрублю.
- А если сто узлов?
- И сто.
- Отдать тебе любовь?
- Отдай.
- Не будет этого!
- За что?
- За то, что не люблю рабов!
=======================